музей и библиотека
«ЦЕППЕЛИН», «МАЛЫГИН» И ФИЛАТЕЛИЯ
ГЛАВА ПЯТАЯ
В истории мировой почты не было ни одной акции какого-либо почтового ведомства, не было ни единой серии марок, которые ни оказались бы так тесно связанными с интернационализацией полярных исследований, как два выпуска СССР и Германии 1931 г. То было время, когда в авиации возбуждали сенсацию смелые длительные полеты дирижабля «Цеппелин» вокруг земного шара, а в мореплавании — нелегкие рейсы за Северным Полярным кругом ледокола «Малыгин».
...После первой мировой войны среди ученых разных стран усилился интерес к изучению Арктики. До 30-х годов было организовано несколько воздушных и морских экспедиций в высокие широты, но большинство их кончалось неудачно. И вот «Аэроарктика» — Международное общество по исследованию Арктики воздушным путем — организует свою полярную экспедицию. По первоначальному плану президента «Аэроарктики» доктора Хуго Эккенера исследовательский полет немецкого дирижабля «Цеппелин» на Северный полюс должен был объединиться с экспедицией американца Уилкинса на подводной лодке подо льдами. В высоких широтах лодка должна была пробиться на поверхность для встречи с дирижаблем. Но авария лодки уже во время пробного рейса доказала, что этот план нереален.
Известие о намечавшейся в июне 1931 г. экспедиции советского ледокола «Малыгин» на Землю Франца-Иосифа оказалось весьма кстати, и руководители полета дирижабля обратились к советским властям с предложением о проведении совместной акции. Предложение было принято, и начались совместные приготовления.
Первоначальный вариант надписей на марке «малыгинского» выпуска: шрифты более крупные, отсутствуют эмблема серпа, и молота и обозначение года выпуска.
В мировой прессе замелькали весной 1931 г. сообщения о намеченной встрече двух «транспортных великанов» в полярной зоне «в лучах Северного сияния». Известия эти взбудоражили тогда научный мир, проявлявший большой интерес к Арктике и мечтавший получить, наконец, важную аэронавтическую и метеорологическую информацию. Кстати, у экспедиции «Малыгина» был обширный план арктических исследований, о чем не лишне вспомнить, так как в филателистической литературе нередко все внимание концентрируется только на туристской стороне плавания 1.
Ледокол «Малыгин» был действительно зафрахтован государственным акционерным обществом «Интурист». Предоставляя возможность иностранным туристам посетить западную часть Советского сектора Арктики, организаторы экспедиции одновременно давали возможность ученым Арктического института провести необходимые научные исследования. На палубе судна находилась группа ученых во главе с выдающимся полярным исследователем профессором В. Ю. Визе.
Для организации полета дирижабля в Арктику президенту «Аэроарктики» доктору Эккенеру требовались дополнительные средства. Именно это обстоятельство и подсказывало мысль о дополнительной «почтовой» акции. Такой план вызвал интерес и в Советском Союзе. К тому времени почта уже успела стать решительным сторонником и пропагандистом дирижаблестроения.
У планировавшихся почтовых серий — советской и германской — только что появился предшественник. К тому же этот предшественник — одна из марок серии «Дирижаблестроение», вышедшей в то время, когда самый первый прилет в СССР германского дирижабля «Цеппелин» сосредоточил внимание общественности на проблеме советского дирижаблестроения, — имеет самое непосредственное отношение к полярной тематике. Это марка серии 1931 г. достоинством в 50 коп. (№ 376). Как известно, в каталогах ГФК ни в одном издании не была отмечена полярная «приписка» этой марки. Между тем уже вскоре после выпуска марки журнал «Советский коллекционер» писал:
«Марка в 50 коп. фиксирует роль дирижабля в исследовании малоизвестных областей земного шара. Воздушный корабль пролетает над Северным полюсом, который за последние годы приковал к себе внимание всего мира, особенно после катастрофы дирижабля «Италия» и незабываемых подвигов «Красина»... 2.
Та же беззубцовая марка двухрублевого номинала с окончательно утвержденным вариантом надписей
Кстати, полный гарнитур этой интересной почтовой миниатюры включает 4 вида. Марка выпущена без зубцов (№ 371), с линейной зубцовкой 12 ½ (№ 376), с гребенчатой зубцовкой 10 ½ : 12 (№ 376А), с той же зубцовкой аспидно-синяя (№ 378). Наиболее редкий вариант этой марки — аспидно-синяя. Известно и несколько экземпляров аспидно-синей марки без зубцов. Такой вариант описан в специальном каталоге авиапочты «Санабрия», издававшемся в США. Указан и тираж — 24 экземпляра, и котировка — 350 долларов.
Итак, в полярной экспедиции «Цеппелина» и «Малыгина» важное место заняла «филателистическая программа»... Интересно, что ей уделили внимание и почти все авторы многочисленных книг, посвященных этой последней крупной полярной экспедиции с участием двух «транспортных великанов».
Участник плавания на «Малыгине» И. С. Соколов-Микитов рассказывал в книге очерков «Белые берега», что большой заботой доктора Эккенера было финансирование экспедиции. «Выход был найден весьма остроумно. Немецкое почтовое ведомство ко времени отлета корабля выпустило серию специальных почтовых марок, предназначенных для обмена почтой с «Малыгиным». Погашенные марки... впоследствии должны были поступить на филателистический рынок, и так, с помощью многочисленных собирателей почтовых марок в Европе и Америке был осуществлен полярный рейс...» 3.
О финансовой подоплеке выпуска специальных марок для полярной почты дирижабля «Цеппелин» писали в свое время и сам доктор Эккенер в своей книге, и все немецкие газеты. Вспоминает об этом и немецкий журналист Клаус Полькен в книге «Континенты с птичьего полета», вышедшей в Лейпциге в 1962 г. и переведенной на русский язык 4.
В соответствии с «филателистической программой» экспедиции советская серия марок должна была выйти к отплытию «Малыгина», немецкая — к старту «Цеппелина».
Ледокол «Малыгин», которым командовал капитан Д. Т. Чертков, вышел в плавание из Архангельска 18 июля 1931 г. К этому моменту тираж марок должен был быть не только отпечатан, но и известную часть тиража необходимо было уже скомплектовать сериями и наклеить на конверты и открытки.
Сроки для почтовой экипировки экспедиции были предельно сжатые. Почта СССР имела лишь короткое время для изготовления марок и оформления конвертов, предназначенных для обменной операции с дирижаблем. Поэтому к моменту выхода ледокола в рейс не успели выпустить марки с зубцами: на конечный процесс перфорирования у типографии уже не оставалось времени. В результате в архангельском порту на «Малыгин» погрузили почту, франкированную только беззубцовыми марками.
Открытка и конверт с марками «малыгинского» выпуска. Штемпеля изготовлены по рисункам В. В. Завьялова
Лишь через неделю было выпущено небольшое количество марок с зубцами. Тираж их составил всего 30 тысяч серий. Они поступили в обращение 25 июля, в день прибытия «Цеппелина» в Ленинград. Писем с зубцовыми марками отправлено очень мало. Так история полярной почты смогла зарегистрировать появление первых раритетов советского выпуска.
У «малыгинской серии» есть ряд особенностей. Надпись «Северный полюс» сделана на марках по-французски. Это объясняется тем, что они предназначались для оплаты международной корреспонденции. Выбор номиналов для марок — 30 коп., 35 коп., 1 руб. и 2 руб. — не случаен. Дело в том, что для международной корреспонденции, отправленной с «Цеппелином» воздушной почтой, был назначен специальный дополнительный авиатариф: за открытку — 1 руб., за заказное письмо — 2 руб. Поэтому на международную заказную авиаоткрытку наклеивались марки в 30 коп. и 1 руб., а на такое же письмо — 35 коп. и 2 руб. В таком виде, как правило, и встречаются теперь письма, прошедшие через почтовое отделение «Малыгина».
Не лишено интереса происхождение рисунков первой советской полярной серии.
Марки №№ 379—382 изготавливались по оригинальному эскизу тогда еще молодого графика И. И. Дубасова. Рассказывая в письме автору этих строк об этой своей пятой работе в жанре почтовой миниатюры, художник, в частности, сообщил:
Такой компонент эскиза, как белый медведь на ледяной глыбе, создавался по личным наблюдениям. Договора, заключавшиеся в 30-е годы между марочной экспедицией и художником, как правило, содержали требование, чтобы художник при представлении оригинала обязательно сообщал, каким материалом он пользовался для своей композиции. В большинстве случаев руководство марочной экспедиции само снабжало художников необходимым материалом (иконографическим, историческим, техническим), причем очень часто уже завизированным соответствующими научными или общественными организациями...
Таким образом, почтовая летопись полярных исследований в СССР началась с документальной композиции. Работа И. И. Дубасова получила широкое международное признание... «Эта великолепно удавшаяся миниатюра, — писал журнал «Заммлер-экспресс» № 1 за 1958 г., — принадлежит к числу самых изысканных «цеппелиновых» марок, которые вообще издавались когда-либо».
Почти одновременно шла работа и в берлинской типографии. Немецкая почта посвятила экспедиции 10 июля 1931 г. серию из трех марок с изображением дирижабля в полете над Северным полюсом. «Цеппелиновые» миниатюры номиналами в 1, 2 и 4 имперских марки были снабжены в левом верхнем углу специальной надпечаткой «Полярфарт» («Полярный полет»). Редчайшей разновидностью являются встречающиеся экземпляры марок номиналами в 1 и 2 имперских марки без дефиса после слова «Поляр». На Международной филателистической выставке 1969 г. «София-69» в коллекции Л. Кефлера (ФРГ), выставленной в аэрофилателистическом классе, можно было увидеть немецкое письмо арктического рейса «Цеппелина» с маркой «Полярфарт», не имеющей дефиса в надпечатке. Такое письмо — один из ценнейших раритетов всей «цеппелиновой» почты.
Итак, немецкими марками спешно франкировали конверты и почтовые карточки, предназначенные для транспортировки на дирижабле. Интересно, что на заграничную корреспонденцию, своевременно присланную с целью доставки дирижаблем на полюс, марки «Полярфарт» наклеивались в качестве дополнительной франкатуры. Их не наклеивали только на письма из Австрии, Данцига и Саарской области. В специальном каталоге Зигера «Цеппелиновая почта» перечислены территории, откуда пришла почта для этого полета: Австрия, Венгрия, Голландия, Данциг, Лихтенштейн, Люксембург, Саар и Швейцария. В филателистической литературе названы также письма из Румынии и Колумбии.
Немецкое письмо с «Цеппелина», оплаченное маркой «Полярфарт»
24 июля 1931 г. дирижабль «Граф Цеппелин» LZ-127 поднялся в воздух над Боденским озером во Фридрихсгафене. На его борту находилось 46 человек команды и научного состава. Научным руководителем стал советский профессор Р. Самойлович, известный исследователь Арктики, (кстати, он руководил в 1928 г. операциями ледокола «Красин» во время спасения участников экспедиции дирижабля «Италия» во главе с Нобиле). Командир корабля — доктор Хуго Эккенер, президент «Аэроарктики». На борту «Цеппелина» находился также Линкольн Элсуэрт, участник экспедиции Амундсена на дирижабле «Норге», а радистом был Эрнст Кренкель.
На дирижабле оборудовали почтовое агентство для обслуживания пассажиров и экипажа. Специальный штемпель предназначался для обработки корреспонденции. Это сопроводительный служебный штемпель полукруглой формы. На рисунке изображен дирижабль в лучах Северного сияния, рисунок обрамлен текстом на немецком языке: «Воздушный корабль «Граф Цеппелин», Полярный рейс, 1931». Штемпель ставился на всех конвертах и открытках, причем гашение производилась красной краской. Объем почтовой корреспонденции, взятой на борт, помимо научного груза, составил боле 300 кг! Как отмечал еще в 1932 г. журнал «Советский коллекционер», все ученые, находившиеся на борту, занимались гашением почты. Дело в том, что почтовые работники не могли справиться с громадным количеством почтовых отправлений 5. В общей сложности на «Цеппелине» находилось около 50 тысяч конвертов, которые надо было погасить до встречи с «Малыгиным».
Интересно, что как о штемпелях, так и о марках, находившихся на борту, писали почти все авторы многочисленных книг, посвященных экспедиции. Вспоминал о них в своих беседах и в мемуарах «RAEM — мои позывные» и Эрнст Кренкель. В свое время не проявив к почтовым сувенирам особого интереса, Кренкель с грустью говорил впоследствии о своем упущении. Рассказывал он и о том, в каких трудностях проходило штемпелевание конвертов на борту «Цеппелина». Мобилизованным для спешной работы участникам полета, не имевшим навыков в этом деле, пришлось нелегко...
После кратковременной остановки в Берлине, дирижабль, приняв дополнительную почту, прибыл в Ленинград. Здесь «Цеппелин» встречало более 100 тысяч человек. Встреча была теплой и дружеской. На ленинградском почтамте 25 июля проходило гашение спецштемпелем с изображением контуров дирижабля и с надписью на французском языке. Погашенную корреспонденцию приняли на борт дирижабля. Взяв почту для экипажа «Малыгина», он на следующий день стартовал с ленинградского аэродрома на север. 27 июля «Цеппелин» пролетел над Архангельском в направлении Земли Франца-Иосифа. Около шести часов вечера в бухте Тихой острова Гукера, входящего в архипелаг Земли Франца-Иосифа, дирижабль пошел на посадку.
В бухте Тихой, где незадолго до этого построили самую северную в мире полярную станцию, уже стоял «Малыгин», ожидавший намеченную встречу. Как же был оснащен советский ледокол для почтовой операции, еще не имевшей прецедента в истории?
На «Малыгине» оборудовали специальную почтовую каюту. Хозяйничал в ней И. Д. Папанин, командированный Наркоматом связи для организации обмена почтой с дирижаблем. Шесть леи спустя, первый советский арктический начальник почтового отделения стал руководителем первой в мире научной дрейфующей станции «Северный полюс». В почтовом отделении ледокольного судна имелся специальный штемпель для гашения корреспонденции. Как и первый штемпель, предназначавшийся для гашения советской корреспонденции для «Цеппелина» в Ленинграде, ледокольный штемпель был выполнен по эскизу В. В. Завьялова, который стал впоследствии одним из ведущих мастеров почтовой графики. Известны две даты гашения спецштемпелей «Малыгина»; 18.7.1931 г. — дня выхода в плавание из Архангельска и 27.7.1931 г. — дня встречи с дирижаблем в бухте Тихой на Земле Франца-Иосифа.
...Когда дирижабль под вечер стал опускаться на морскую гладь бухты, на «Малыгине» все было готово для обмена почты. Сразу после посадки «Цеппелина» в моторную шлюпку ледокола, уже загруженную мешками с почтой, сели несколько человек. Среди них находились Папанин, Нобиле и американский летчик Элворт. Обойдя льды, шлюпка подошла к гондоле дирижабля. Обмен занял около 15 минут. С «Цеппелина» было принято 50 тысяч почтовых отправлений общим весом 300 кг, а с «Малыгина» сдана на дирижабль почта общим весом 120 кг. На всех письмах и открытках этого обмена стоит гашение с датой 27 июля 1931 г.
Ледокол оставался в бухте до 31 июля, а затем взял курс дальше на север и достиг острова Рудольфа, расположенного в тысяче километров от полюса. 20 августа «Малыгин» вернулся в Архангельск, покрыв за месяц арктического плавания расстояние в 8 тысяч километров.
Дирижабль же после обмена почтой в связи с плохой погодой быстро поднялся в воздух и направился по намеченному маршруту на восток. Участники экспедиции вели научные наблюдения в полете над островами Северной Земли и кромкой полуострова Таймыр. Впервые в истории науки выпускались радиозонды, производилась тщательная аэрофотосъемка, позволившая сделать ряд исследований и уточнений карты. От намечавшейся посадки у острова Домашний (архипелаг Северная Земля), где была полярная станция, пришлось отказаться из-за тумана.
Во время полета над Карским морем 28 июля произошло небольшое событие в истории полярной почты. Дирижабль замедлил скорость, и над Диксонской полярной станцией была сброшена на трех парашютах почта для Г. А. Ушакова — начальника полярной станции острова Домашний.
Схема полета дирижабля «Цеппелин»
Начался второй этап маршрута. Миновав западные берега Новой Земли, дирижабль отправился в обратный путь через Архангельск и Ленинград. К моменту прилета в Ленинград — 29 июля — было окончательно установлено, что посадку дирижабль делать не будет. Поэтому в момент пролета над аэродромом с гондолы сбросили парашют с почтой ледокола «Малыгин».
Экспедиция завершилась 29 июля 1931 г., когда «Цеппелин» приземлился на аэродроме Темпельгоф в Берлине.
Подводя филателистический итог этого международного предприятия 30-х годов, следует иметь в виду, что маршрут воздушной трассы «Цеппелина» и морского рейса «Малыгина» проходил через следующие пункты «почтовой стоянки»: 1. Фридрихсгафен, 2. Берлин, 3. Ленинград, 4. Архангельск, 5. Ленинград, 6. Берлин, 7, Фридрихсгафен. Таким образом, встречаются конверты и почтовые карточки, прошедшие по следующим маршрутам:
1. Фридрихсгафен — Берлин.
2. Фридрихсгафен — Ленинград.
3. Фридрихсгафен — Архангельск.
4. Берлин — Ленинград.
5. Берлин — Архангельск.
6. Ленинград — Архангельск.
7. Архангельск — Ленинград.
8. Архангельск — Берлин.
9. Архангельск — Фридрихсгафен.
Пассажиры дирижабля могли также отправлять письма во время полета; часть писем сброшена по пути на парашютах. Значительная часть писем, отправленных из Ленинграда с дирижаблем на «Малыгин», адресована профессору В. Ю. Визе. Хотя профессор был страстным филателистом, всю жизнь пополнявшим альбомы, перешедшие ему от отца, в данном случае корреспонденция адресовалась не Визе-филателисту, а Визе — руководителю научной экспедиции на «Малыгине». Разумеется, профессор обзавелся гашениями дирижабля и ледокола для своей коллекции и для обмена 6.
1 Именно на этом и делает, например, акцент автор статьи «Малыгинские серии» в журнале «Филателия СССР», № 7, 1968, с. 38—39.
2 «Советский коллекционер», 1931, № 4, с. 90.
3 И. С. Соколов-Микитов. Белые берега. Архангельск, 1936, с. 154.
4 Клаус Полькен. Континенты с птичьего полета. Пер. с нем. М., «Мысль», 1966, с. 67.
5 «Советский коллекционер», 1932, № 6, с. 191.
6 Г. Григорьев. Дороги ведут в Арктику. М., «Мысль», 1969, с. 150.
Вперед:
ГЛАВА 6. СОВЕТСКИЕ ПОЛЯРНЫЕ МАРКИ 30-х ГОДОВ
Назад:
ГЛАВА 4. КУК, НАНСЕН, ПИРИ, АМУНДСЕН И ДРУГИЕ